Кулинарно - политический форум Пурмарили

Арт (Грустный Палп)

Человеческая жизнь это музыка, сотканная из нот, которые, как нервные импульсы посылаются мозгом - музыкальным инструментом в руках Гения. Из множества инструментов, есть только один, который, в одиночку, способен передать настроение человека. Он, то плачет, то смеется, то, в порыве ярости, кричит и беснуется, то разговаривает в полу дреме бросая слушателей в объятия Морфея. Это саксофон.

Люди любят ушами и глазами, передавая любовные импульсы дальше в мозг. Животные любят обонянием, улавливая один из тысячи разных запахов. Саксофон любит своими клавишами, на которые бережно надавливают пальцы Хозяина. Через дыхание человека саксофон чуствует любовь и отдается полностью весь без остатка в музыкальных партиях.

Арту, повезло с Хозяином. Из нескольких блестящих, абсолютно похожих друг на друга инструментов, стоящих на полке в магазине музыкальных инструментов, Он выбрал именно его. И сразу же дал ему имя. Арт. Искусство. Он относился к своему новому другу с почтением и уважением, как это присуще людям боготворящим искусство Арт поселился в кожухе отделанным изнутри дорогим бархатом. Хозяин познакомился с Артом не радио обогащения. Он не был профессиональным музыкантом. Каждое Воскресенье он брал с собой Арта в Центральный Парк, рядом с которым жил, и, часами, общался с Артом о жизни и о том что накипело на душе.

Арт обожал Манхеттен. Тихие, классические жилые районы Нью Йоркской элиты АпТауна, сменяющиеся бешенным ритмом, деловых кварталов МидТауна, Неоновый Актерский Бродвей, в котором каждый человек чувствует себя актером и молодежный, модный Даунтаун. И конечно же жители Манхеттена, дарящие целую гамму эмоций. Манхеттен - это одна Большая Сценическая Площадка, на которой играют пьесы его актеры - жители.

Проходящие мимо прохожие останавливались, чтобы подслушать диалог Арта и Хозяина и стояли рядом часами, получая удовольствие задушевных разговоров, выраженных в соло партиях Арта.

Арт был самым лучшим другом Хозяина. Он знал все его тайны и секреты. Арт был лучшим психотерапевтом. Когда Хозяин грустил, он брал Арта и нашептывал в мундштук о всех своих проблемах.

- Не беда! - хриплым голосом, отвечал Арт, - Все пройдет дружище!

Пальцы Хозяина переставали оставаться твердыми и напряженными. Они расслаблялись. Дыхание успокаивалось. На лице Хозяинна появлялось умиротворение.

Однажды Хозяин пришел домой немного раньше обычного. Он достал Арта из его бархатной квартиры и заиграл. Арт никогда в своей жизни не видел Хозяина таким. Он был каким то возбужденным. Он, то играл спокойно, как бы про себя улыбаясь и очем то мечтая, то он наращивал темп, от которого Арт боялся посадить свой, и без того сиплый голос. В этом странном поведении Хозяина Арт, внезапно для самого себя, расшифровал любовь. Но не к себе. Кто то появился в жизни Хозяина.

Арт занервничал. Хозяин поменялся. Казалось, он позабыл о существовании Арта. Он больше не выходил поболтать с Артом по воскресениям в Центральный Парк. Приходя домой он садился и писал какие то письма. Потом он разрывал их на мелкие кусочки и переписывал заново. Он мог пропадать ночами, возвращаясь домой только утро счастливым.

Арт впал в депрессию. Ему больше не был интересен Манхеттен с его повседневными актерами. Он не хотел идти в Центральный Парк. Ему было совершенно все равно, где коротает дни хозяин и что делает его ночами таким счастливым. Точнее кто. Только эти мысли толстым сверлом грызли душу Арта.

Но, в один прекрасный день, Хозяин пришел домой не один. Об этом Арт понял по чарующему цветочному запаху женских духов, заполнившему всю квартиру. Хозяин достал Арта из кожуха.

- Эту композицию я, и мой друг Арт, исполним для тебя. И только для тебя, любимая - обратился Он к таинственной незнакомке и начал играть. В душе Арта царил вулкан страстей. Он чувствовал себя униженным и преданным.

"Как он мог!" - думал Арт, - "Как он мог сделать это со мной! Вот тебе, любимая" - кипел он от негодования.

Вместо чарующей мелодии, раздался звук, как будто куском пенопласта провели по стеклу.

- Ломачина! Старая развалина! - гневно вскрикнул Хозяин и швырнул Арта в сторону. На следующий день Хозяин выбросил Арта на антресоли. С тех пор об Арте никто не вспоминал. Он запустил себя. Без заботы Хозяина любой инструмент подобно брошенному человеку, из которого выпили всю его душу, седеет, стареет на глазах и ожидает своей смерти. Арт покрылся толстым слоем пыли проникшей во все даже самые маленькие щели. Где то стала проступать ржавчина. Он потерял счет дням. Он умирал.

Каждый день он думал только двух вещах - о Хозяине и Музыке. Как же он мечтал, чтобы нежные руки Хозяина снова взяли его. Его внутренности заполнит дыханием Хозяина и он снова в экстазе сольется с музыкой.

И вот этот день настал. Неожиданно для Арта, двери антресолей открылись и руки Хозяина вытащили Арта на свежий воздух. Арта снова, как в прежние времена, хорошенько почистили до былого блеска. Никогда еще Арт не был так счастлив, как сейчас! Он простил Хозяину все: предательство, измену и унижения. Он хотел только одного - выслушать исповедь Хозяина обо всем что накопилось у него на душе и ответить ему своим фирменным соло. Хозяин был снова возбужден. Судя по всему, он был сильно выпивший. Он громко рыдал и пил рюмку за рюмкой, наливая себе содержимое из пузатой бутылки и раплескивая его по столу дрожащими руками. Рядом с бутылкой лежал, черный, блестящий, неведомый Арту музыкальный инструмент. Он был совсем небольших размеров, с отверстием, правда без мунштука, в которое можно было дуть, удобной рукояткой, рычажком и небольшим барабаном.

- Как она могла так со мной поступить! - разговаривал сам с собой Хозяин.

Он взял в руки Арта и заиграл. Это была какая то какофония звуков, напоминающая припадок буйнопомешанного человека. Арт кричал. Он орал во весь голос. Ему было плохо. Он чуствовал себя даже хуже чем, когда умерал на антресолях. Пальцы Хозяина, казалось, не слушались его, хаотично нажимая на все клавиши. Внезапно Хозяин остановился играть. Он взял в руки фотографию, пахнущую тем самым враждебным и, одновременно, чарующим цветочным запахом. Хозяин долго, не отрываясь, смотрел на фотографию. Затем он снова взял в руки Арта и заиграл привычную спокойную мелодию. "Я прощаюсь с тобой, мой друг!" - говорили его пальцы, "Прости меня за мое предательство, дружище! ВЕдь я был влюблен!". Арт выслушивал Хозяина и отвечал ему "Какие наши годы! Мы еще поиграем".

Хозяин снова перстал играть и аккуратно положил Арта на стол рядом со странным мызыкальным инструментом черного цвета. Потом он написал небольшое письмо, которое подложил под Арта. Затем он взял в руки черный музыкальный инструмент и приложил его к виску. Раздался хлопок. Голова Хозяина упала на стол прямо напротив Арта, с застывшим, неподвижным взглядом.

Арт кричал. Он хотел позвать кого нибудь на помощь, но без хозяев саксофоны разговаривать не умеют. Он рыдал и слезы текли по его, до блеска, начищенной трубе...

- Мама! Мама! Смотри! - маленький мальчик показывал маме на саксофон, продающийся в магазине подержанных музыкальных инструментов. На полке лежало так много подобных Арту бедолаг, но из всех их мальчик выбрал именно его. И это не смотря на следы слез в виде сине - зеленой окиси.

- Мик! Может быть возьмем другой, более чистый? - спросила мама.

- Нет. Давай возьмем именно этот - ответил мальчуган.
- Ему очень плохо. Он грустит - добавил он, и, взяв Арта в руки дунул в мундштук саксофона, нежно надавив на пару клавиш. Арт встрепетнулся. Картинки памяти промелькнули перед ним. Пальцы мальчугана дарили такие же любовь и тепло, как когда то дарил их Хозяин. Арт улыбнулся и исполнил своим чудным сипловатым голосом несколько чарующих звуков. Будущее снова поворачивалось к нему светлой стороной.

sediskin (c)

Сен Барт

Я устал. Я Дико устал. Работа – однотипное, серое, скучное представление, похожее на детский поход в театр на спектакль Щелкунчик . Начальники, которые требовали и стучали по столу. Подчиненные, которые доставали и на которых приходилось орать и стучать по столу, чтобы передать слова моего начальника. Пешеходы, которые так и лезли под колеса машины. Сумашедшие велосипедисты - смертоубийственный венец творения бывшего градоначальника Миши Блумберга.

Водители. Ортодоксальные водители с собственными правилами в голове и ощущением Бого Избранности.. Китайские жинщины - водители с отмороженными лицами, как будто их ударил первый в мире паровоз и с Буддой в голове. Водители такси с их непробиваемо наглым вождением и запахом карри идущим из машин. Их земляки – продавцы карри еды, у которых наглые соотечественники, обладатели желтых медальонов, покупали еду, которой, позже заванивался салон машины. Водители автобусов, которые, понимая разницу в габаритах транспортных средств не церемонясь перекрывали мне дорогу. Для того, чтобы, как только я уступил место огромному агрегату, в маленькое освободившееся отверстие, моментально втиснулся БогоИзбранный ортодокс, или еще хуже, БогоИзбранная женщина ортодокс, на огромном Монстре Автодорожнике, которая им управлять вовсе не умеет. Я жал на тормоза на сигнал и матерился.

Я устал. Я устал от погоды. От этого беспощадного, убиственного зноя. От жары. От звука кондиционеров – спасителей от жары и зноя. От психоза, передаваемого людям Нью йоркской погодой.

Я устал. Я устал от бешенного ритма города с его сальсой, меренге, Тупаком, Бастой из машин и «Кайфуем» из русских ресторанов. Я устал от города, который не спит, тем самым привив мне перманентную инсомнию.

Мое душевное состояние было на пределе. Все дни в неделе слились в серое, бесконечное уныние. Мне нужно было отдохнуть, как, бывает, делают супружеские пары, прожившие долгое время вместе. Для того, чтобы в будущем, отпраздновать бриллиантовую свадьбу, они отдыхают друг от друга, а затем, отдохнув и расслабившись, они воссоединяются и предаются бешенной,всепожирающей любви.
Мне было нужно уединиться от суеты индустриального мегаполиса, чтобы, как рыба на суше, жадно глотать чистый океанский воздух и, чтобы рядом со мной не было ни одной живой души. Только уединение и спокойствие. Мне был так нужен отпуск и я его получил!

Чемоданы были упакованы. Билет куплен. Дом Переньон, в салоне бизнес класса, на борту красавца – лайнера. И, вот, я в Раю.

Здесь рассвет, под мелодию флейты, будит человека полотнами Гогена, а закат, в красивых багровых тонах, зовет очарованного странника спать под сиплый голос саксофона.

Взору человека, с терассы его бунгало, на фоне, наполненного прозрачной водой бассейна, открывается божественный вид владений Посейдона. Обычно он спит, даря жителям Рая спокойствие и умиротворение, а те, в свою очередь, стараются его не тревожить, соблюдая в Раю правила Красоты и Гармонии и играя ему на мандолине колыбельные песни.

Я одет во все белое. Белый цвет – цвет легкости. Человек, одетый в белое, не чувствует на себе одежды. Урбанистический стиль, несущий в себе гарь и смог индустриализации в Раю здесь запрещен. Напоминание о серой, повседневной реальности угнетает и несет в себе негатив.

Маленький рентованный автомобиль мчит меня по маленьким, доисторическим улочкам Рая экзотическими ресторанами. Я ем то ассорти из море продуктов, запивая его золотистым Шабли, то заказываю пасту Болонезе под негромкие аккорды чернильного Кьянти. И все это на фоне могущественного жилища Посейдона.

По вечерам улочки Рая заполняет неоновый свет ночных клубов. В неоновом тумане я пью коктейли. За соседними столами сидят роскошные Богини, как магнит притягивающие Райской красотой очарованного странника. А тот, в надежде на взаимность, опьяненный пронзительно-синим цветом бездонных глаз, готов в этот вечер на все ради одной ночи любви с Афродитой в его уютном, бежевом бунгало.

Дни в Раю кажутся бесконечными. Время здесь остановилось. Мне кажется, что я здесь родился. Мне не хочется назад. Я даже не вспоминаю о воздухе пропитанным выхлопными газами. Я в Раю. Я в Нирване. Но...

Громкий голос Туристического Агента вывел меня из мечтаний.

- В цену включены перелет в бизнес – классе, десяти дневное проживание в бунгало и завтраки с обедами. Стоймость путевки...

- Подождите! – перебил я приятную девушку, закидавшую меня буклетами с видами Рая.

- Подождите! Спасибо Вам! Я уже отдохнул! Благодарю Вас! – сказал я и счастливый вышел из оффиса туристического агентства, окунувшись в гарь, зной и оглушительный шум Города , который никогда не спит.

Sediskin ©

Про Футбол

Однажды, пьянющий в негатив, Римский Патриций, не то со злости, не то, чтобы показать окружающим силу, что есть мочи, пнул по гипсовому шару. Ногу Патрицию не пришили, а шар,безусловно, никуда не улетел. Но люди это движение запомнили.А, что, если шар
будет полегче? Сделали полегче. Пнули по нему. Совсем другое дело. А, что, если пинать не просто так, А в рамку? А что, если в рамке будет стоять доходяга и шар этот отбивать? Короче дело дошло до умных англичан и придумали люди футбол.

И началось.Сначала стенка на стенку. Потом двор на двор. Затем город на город. Все эта ерунда докатилась до соревнований мирового масштаба. На уровне стран и Галактик.И чтобы держать народ в тонусе, пара умняков решила Чемпионаты Мира проводить не каждый год, каждые четыре года.

И вот, каждые четыре года, ликеро – водочные магазины фиксируют активность около касс, а на свет, как медведи после длительной зимней спячки, вылезают Знатоки Футбола. Они,с важным видом, рассказывают окружающим кто должен победить и почему. Они знают
о футболе все. Даже круче чем редакция канала ESPN или газеты Советский Спорт, но работают они не в этих изданиях. Они вообще занимаются вещами, не связанными со спортом. Но про футбол они знают все.

Иду по Бруклинской улице. Жарко. Удушливо. На ногах сандали. Под сандалями носки. Под носками грибок. Под грибком Совесть. Все, как в сказке про Кощея. И Совесть меня гложет спертым запахом носков, через носовые пазухи доходящего до рецепторов головного мозга.

Совесть спрашивает меня – А за кого ты будешь болеть?

- За наших! –отвечаю я.

- А наши, кто? –спрашивает Совесть.

Я замолкаю.Начинаю чесать репу. Кто же эти наши для меня, эмигранта? Для сложного русского, родившегося в Латвийской ССР, а покинушего уже Независимую Лаатвию?За кого мне болеть и переживать?

Признаюсь честно,я болею за сборную России. Потому что там все говорят по – русски и потому что я получаю удовольствие от боли. Я мазохист. Я это осознал. Иначе, зачем мне болеть и переживать за сборную, которая каждые четыре года приносит моей душе нестерпимую боль? И, чтобы насыпать соль на открытую рану и заставить меня слушать песню Добрынина, по телеку показывают детскую, розовощекую морду,тридцатилетнего мужика, Чернышевского нашего времени, с его извечным, но немного переделанным вопросом «Ну что мы могли еще сделать?».

А я, вместо того,чтобы переключить телевизор на другой канал, смотрю и плачу от боли. И, главное,что чувствую некий оргазм и надежду. Надежду, что через четыре года все будет по-другому. Проходят четыре года. Какая то Дежа Вю. Все повторяется снова, как
четыре года назад. Начали хорошо. Забили пять мячей суровым дядькам. Подумали «А Если мы этим пять мячей отгрузили, то вот этим забьем и подавно. Не напрягаясь».

Они выходят на поле, абсолютно не напряженные, с гордо поднятыми головами смотря на соперников, как на клинический случай и проигрывают… «Ну ничего,случается. Недооценили.» – пожимают игроки плечами. «Вот этих порвем как тузика!» – обещают они и миллионы людей с бутылкой пива, игнорируя жен с
грудным ребенком в одной руке и сковородкой в другой, уткнулись в Телеящик. И что же? Тузик совсем не хочет рваться. Как результат – на экране снова маячит румяная морда с извечным русским вопросом, а болельщик получает от жены сковородкой по голове. Скажи мне какая любимая команда твоего мужа и я скажу тебе кто он.

У меня вся голова в контузиях. В лишний раз получать от жены сковородкой по голове не хочется. Нужно менять команду. Нужно срочно болеть за других наших, но мысли прерывает Сука Совесть.

Иду по улице. Все так же душно и жарко. Сандали жмут. Носки несвежие. Грибок растет. Совесть плачет.

Ну вот и они – футбольные аксакалы. Стоят. С важным видом. К таким просто так не подойдешь. Хочется узнать их мнение о грядущем перенстве Мира. Тут, чтобы примазаться, нужно знать фамилии игроков и ньюансы игры.

Подхожу и спрашиваю
– Привет! Ну что, завтра смотрим?

- Уже завтра смотрим! – отвечает один, такой весь мрачный, как будто пять долларов потерял.Что мрачный такой? Не понимаю Завтра же футбол!

- Ну как Руни? – спрашиваю я, делая очень важное лицо.

- Руни в порядке.

- А Роналду?

- Роналду восстанавливается.

- А Кака? –продолжаю я.

- Я по большому сегодня уже был! – отвечает он.

- Да нет. Я про Каку из Бразилии интересуюсь!

- В Бразилии фрукты немытые. Там такая Кака круглый год– отвечает он, и, вдруг продолжает – Россия не выйдет!

- Откуда не выйдет?

- Из группы не выйдет!

- Почему не выйдет?

- А когда она выходила? Потому там Путинский режим.

«Действительно, а когда она выходила?» – задумываюсь я.

- А что Англия? –меняю я тему.

- А что Англия?

- Англия выйдет?

- Конечно!

- Так вроде Англия тоже давно как Россия не выходила. А, если даже и выходила, то сразу же проигрывала – улыбаюсь я, – Или там тоже Путинский режим? – это, типа, я пошутил.

Он сверлит меня пронзительным взглядом и резко взрывается «Колорад! Ватник! Иди смотри свой Первый Зомбоящик! Там тебе расскажут почему Россия выйдет, а Англия нет!

Я убегаю.
Нарвался на того кто болеет не за, а вопреки.

Подхожу к следующему. Вроде не похож на человека, мешающего политику с футболом.

– Привет! Ну что,завтра смотрим?

Его лицо растягивается широкой улыбкой.

- Оф корс смотрим!Летс гоу ЮэсЭй!

- Летс гоу! –кричу я и продолжаю.

- Ну как Руни?

- Руни ОуКей! –продолжает улыбаться он.

- А Роналду?

- Роналду ОуКей,но восстанавливается.

- А Кака? –продолжаю я.

- У Меня запор! –отвечает он.

- Да нет. Я про Каку из Бразилии интересуюсь!

- В Бразилии у всех запор. Летс гоу ЮэсЭй!– отвечает он, и, вдруг, нежданно так, подолжает – Россия не выйдет!

- Почему не выйдет?

- А потому что там у Ширы травма, Шаву не взяли, Братья Березы немолоды, Гарик в «рамке»несвеж, у Дзаги нога, у Граната башка, Керж кержует а Жир жирует. Не выйдут!

- А Англия выйдет?

- Англия выйдет!

- Так вроде Англия тоже давно как Россия не выходила.

- Ну ты сравнил Англию с Россией! Англия выйдет. Летс гоу ЮэсЭй!

- А почему ЮэсЭй?

- А потому что Лексус в гараже плюс 100К в год! – отвечает он и уходит.

Иду домой в раздумьях. На улице жарко. С ногами творится неладное. Совесть грызет.

Завтра я усядусь около телеящика и вопреки предсказаниям футбольных аксакалов буд болеть за сборную России. Без политики. Без Путина и ватников и без Лексуса в гараже. С надеждой. С надеждой,что когда нибудь нашим, российским игрокам скажут «Молодцы ребята! Вы сделали все что могли могли сделать! Спасибо Вам!» и в Бразилии заиграют самбу на родной,
радующей слух трехструнной балалайке.

sediskin (c)

Посвящается моему любимому деду которому скоро стукнет 92 года.

Офицерское пирожное

Деда! А у нас нет ничего сладенького? Ну, там, пирожки какой , к примеру? – спросил маленький Данилка. Его глаза были похожи на вечно грустный взгляд собаки, преданно смотрящей на хозяина, в надежде получить со стола кусочек вкусности.

Владимир Васильевич грустно посмотрел на внука. Холодильник времен брежневской эпохи представлял собой стандартную невеселую картину: граммов двести докторской колбасы, консервы и банка варенья, оставленная до праздников.

Он вспомнил службу в Венгрии.Какие там были пирожные! Туда бы сейчас Данилку. И заказать в симпатичной, уютной кофейне, спрятанной на маленькой улочке Будапешта их знаменитое шоколадное пирожное Риго Янчи с чашечкой ароматного кофе.

- Данилка! - в глазах Владимира Васильевича заиграли озорные огоньки, - А ты кем будешь, когда станешь взрослым? – спросил он.
- Военным! – важно ответил Данилка.
- Тогда тебе нужно попробовать настоящее Военное Пирожное! – сказал Владимир Васильевич, доставая кусок черного и белого хлеба, масло и сахарницу.
- Сейчас мы будем кушать настоящее Военное Пирожное! Ты кем будешь – солдатом или офицером? – спросил он внука.
- Офицером! – радостно отозвался Данилка. Было видно, что игра так увлекла паренька, что он позабыл о своих гастрономических пристрастиях.
- Значит мы будем готовить Офицерское Пирожное! – ответил Дед намазывая кусок белого хлеба маслом и посыпая его сахаром.
- Вот тебе настоящее Офицерское Пирожное! От отставного офицера Армии! – Дед протянул Данилке кусок белого хлеба с маслом и сахаром.

Данилка радостно заработал челюстями, представляя себя в военном мундире, увешанным медалями. Как у деда. Он кушал самое вкусное пирожное в мире. Настоящее. Офицерское...

- Папа! – голос маленького Славика, вырвал из пелены воспоминаний его отца Данилу Александровича.

Данила Александрович вспоминал детство и деда. Отеца Данила почти что не помнил. Отец перестал появляться, когда ему было 4 года. Все воспитание по мужской части взял на себя дед, подаривший Даниле Алексанровичу прекрасное детство.

Без айфонов, айподов, видео приставок и ДиВиДи проигрывателей. Но это было настоящее креативное детство.

- Папа! – ныл сын Данилы Александровича, - Папа! Почему ты купил мне бейгл не плейн, как я просил, а с Сесами семечками! – коверкая русские слова, переходя на английский язык спрашивал он.
- А крим чиз? Я же просил тебя купить мне Веджетбл крим Чиз. А ты купил Салмон крим чиз, который я не ем – продолжал ныть Славик.

Данила Александрович схватился за голову. Что, теперь бежать в местную бруклинскую лавку за бубликом и плавленым сырком? До чего же поменялись дети в новом веке, в новой стране! У них есть все. Все, что они пожелают. У них есть такие вещи, которые казались поколению Данилы Александровича волшебством. Вымыслом. Он прекрасно помнил, как одна девочка рассказывала в его дворе, что существуют такие целые маленькие игрушечные квартиры, размером с коробку от телевизора, в которых живут куклы. Она долгое время жила с семьей в Германии. Девочку побили ее же подруги, за то что она врала и выдумывала. Что интересно сейчас думают те девочки, ставшие уже мамами? Врала та бедняга или нет? Дети сейчас стали до невозможности капризными. Все им не то! Принес другой бублик и не тот плавленый сыр и чадо отказывается это есть. А раньше? Раньше дети радовались любой вещи. Даже кусок белого хлеба с маслом и сахаром поверху был за радость...

Секундочку!

- Славик! – Данила подвинулся к сыну, - Ты, когда будешь взрослым, кем хочешь стать? – спросил он сына.
- Военным! – заинтересованно ответил тот.
- Тогда мы сейчас будем готовить настоящее Военное Пирожное! – объявил папа, доставая кусок белого и черного хлеба, сливочное масло и сахар.
- Ты будешь солдатом или офицером? – спросил он.
- Офицером! – радостно ответил Славик. Глаза его блестели.
- Отлично! Сейчас мы будем готовить Офицерское Пирожное – сказал Данила Александрович намазывая ломоть белого хлеба маслом и посыпая его сахаром.
- Вот тебе Настоящее Офицерское Пирожное, которое готовил мой Дед. Офицер Армии – сказал Данила Александрович, протягивая кусок белого хлеба Ребенок радостно зажевал хлеб с маслом, фантазируя и представляя себя взрослым.

Данила Александрович смотрел на сына, вспоминая себя в его возрасте. Мимо него, как мотылек, пролетело беззаботное и счастливое детство, которое быстро сгорело под лучами горячей лампы под названием Жизнь.
Sediskin ©

Три болелы вечерком,
Пили водку за столом,
Если бы я был Акинфеев,
Говорит один кривея,

Я бы чисто для везухи,
Извалял бы в клее руки,
Чтобы блядский сука мяч,
Прилипал к ним как кумач.

Если бы перст судьбы фигея,
Указал на Акинфея,
Я бы денег не скупил,
Руки к жопе бы пришил,

Был бы Шива многорукий,
А не как сейчас - безрукий,
Говорит друзьям Второй,
Наливая по второй.

Третий просто промолчал,
Заглядевшись в потолок,
Он увидел там причал,
И родной реки приток.

Прослезился, засмеялся,
Стер слезу как с плитки жир,
Водки выпил и ответил,
Все! Болеем за Алжир!

(c) Sediskin

Про Зависть (Про Анку)

Зависть. Жирный червяк, пожирающий человека изнутри, точащий его нервы и клетки мозга. Подсознательное желание завладеть соседской сенокосилкой, которая тебе на хрен не уперлась. Наверное Зависть зародилась с появлением первых двуногих. Чего это она откусила от Запретного Плода больше меня! Это же нечестно! Именно от Зависти в мире происходят все революции и мировые катаклизмы, а люди верят в социализм.

Социализм – порождение Зависти и одновременно ее репрессивная форма. Кто был никем, и завидовал, тот станет всем. То есть, идея социализма начинается с порождения Зависти, а сам Социализм – борьба с Завистью. Зависть давно правит миром. Империи и их президенты завидуют друг другу и, изподтишка, ненавязчиво, гадят друг другу в тарелку с наваристым супом, и, с радостью в сердце, наблюдают, как коварный противник, корчится и воротит нос от смердящего запаха, идущего от подосранной тарелки.

Подлость, предательство, корысть, ненависть, жадность, лицемерие – это все немногие отвратительные пагубные человеческие качества, произошедшие от Зависти.

Глупцы – те, кто завидует. Но еще более глупы и дебильны те, кто говорит, что никогда и никому не завидует. Правда, некоторые умники, осознав факт, что от Зависти никуда не деться, обнажив свою белозубую винировую улыбку, которой уже позавидовал их приятель, говорят ему «Как же я тебе завидую Белой Завистью!». Белой завистью. Это просто означает, что, мол, дружище, я тебе дико завидую и мечтаю, чтобы твой новенький Мэрс, взятый в лизинг, от белоснежности которого мне становится плохо и рябит в глазах, быстренько превратился в металлическую лапшу. Наши эмигранты это понимают и белой завистью не завидуют. Они превратили Зависть в самооборону от конфликтующих. Допустим, кто то начинает доказывать им о несправедливости в этом мире, о пафосности ситуации и бесполезных понтах, на что они отвечают – Не завидуй! Причем тут зависть? Человеку говорят, что он сел одной задницей на два стула, а он, в ответ, Не завидуй!

Завидуют все. Пожилые женщины – молоденьким. Молоденькие – замужним. Молоденькие замужние – счастливым молоденьким замужним. Мужчины завидуют подобным им и более успешным. Более успешные завидуют более здоровым. Более здоровые и успешные завидуют всему, что лучше у таких же, как они. Вот, у девушки красивая попа. Выставила фотографию на МордоКниге. А ей уже завидуют. Завидуют женщины, у которых, по их же собственному мнению попа не такая, завидуют мужчины, которые думают, что у их жен попы не такие, завидуют некторые мужчины, которые тоже думают, что у них попа не такая. А попа у этих мужчин – очень важная часть тела. Все завидуют. В конце концов девушке ничего не остается,как приняться массированно употреблять пирожные со взбитыми сливками и запивать сладкой Колой. Через пол – года ее попа станет обычной среднестатической попой и никто ей завидовать не будет, зато она встанет в один большой ряд с остальными завистниками – женщинам с красивой попой.

Зависть присутствует в каждом из нас, на разных уровнях. Прогресс стремительным спортивным шагоми дет по планете, неся на плече огромный мешок до верху набитый гаджетами, Мерсами и Бентли последних моделей, курортами Все – Включено, многоуровневыми квартирами и видео приставками. Люди не поспевают за последними изобретениями Прогресса. Гонка, ведомая Завистью, за обладание лучшем, чем у твоего соседа или товарища по гаражу отнимает все нервы и силы, и выпивает все соки.

Кстати, о выпитых соках. Мы чувствуем, как нам завидуют. И те, кто нам завидуют, тоже чувствуют нашу зависть к ним. И все это мы называем красивым словом – ЭНЕРГИЯ.

- О!Слушай! Я вчера пообщалась с ней! У нее плохая энергия. Мне плохо стало после нашего с
ней разговора – обычный и вполне нормальный разговор двух подруг.

Некоторые,хитрые, а, как известно, там, где зависть, там и хитрость, этот разговор подслушивают и объявляют себя целителями и Инженерами Душ человеческих, впаривая Завистникам Защиту от Зависти, произведенную где – то в Китае, с эффективностью, как сумки Луи Вуиттон, сшитые в том же Китае.

Вот такой он Круговорот Зависти в Природе.

Надысь со мной приключился маленький казус. Так сказать, небольшой вертепс Судьбы районного масштаба. Пришел я в русский магазин. В надежде купить любимый сырный салатик.

В этом мире люди могут удивлять других трюфелями за штуку баксов, черной икрой за штуку баксов или же мраморной говядиной за штуку баксов. Меня все эти яства не цепляют никак. Мне монопенисуально сколько они стоят. Меня греет лишь одно блюдо на Планете Земля – Сырный Салатик. Эта простая, как Черный Квадрат Малевича, комбинация майонеза, сыра и вареного яйца, расширяет пространства моего внутреннего мира, вводя меня в сотояние гармонии с самим собой и природой. Можно еще и с вареной морквой. От этого гармония заиграет разноцветными красками. Этому, божественного вкуса, блюду пою я песню и восхваляю его. Рядом с Сырным Салатиком может стоять только Оливье. Это, в который, на каждый Новый Год, аккурат лицом. Но Сырный Салатик в моей персональной шкале ценностей стоит выше.

И, вот, захожу я в русский магазин, в надежде схватить, как говорят продвинутые русскоязычные жители Бруклина, Один ПАУНТ Сырного Наркотика. Иду и боюсь. Сколько раз вредные бабки крали последнюю дозу сырного кокса прямо у меня на глазах! А, затем,поворачивались ко мне лицом и дразнились пластиковой баночкой, до верхунаполненную Сырной Жизнью. В тот момент я ощущал себя Федей Раскольниковым. Убить бабку топором за то, что та выкрала прямо из моих рук СЫРНЫЙ САЛАТИК, я преступлением не считал.

В тот день удача была на моей стороне. Вредные бабки тоже могли спать спокойно. В применении топорика нужды не было никакой. Я попал в сырный Рай. И очереди в кулинарный отдел не было . Вредные бабки вредили в других отделах. Я взял быстренько вожделенный ОДИН ПАУНТ и устремился к кассам, у которых образовалась очередь. Я стоял в очереди и мечтал побыстрее вкусить сырного удовольствия. В тот день у меня былотворческое настроение. Хотелось сочинить, потрясающий людское воображение стих, или же написать Пулитцеровский Роман в двух частях. В тот момент, когда Муза дотронулась до меня кончиком пальца, передо мной, без предупреждения, в очередь встала Большая Армада от которой пахло довоенным парфюмом Красная Москва.

Меня передернуло от запаха и неожиданности.

- А! О! Куда! – закричал я.

Армада невозмутимо смотрела куда то вдаль.

- Женщинно! Иди в жопу – закричал я, показывая пальцем туда, где начинается очередь!
Армада стояла не шелохнувшись.
- Женщина! – взывал я к ее непробиваемому, спрятанному за толстой броней самосознанию.
- Я здесь стояло!– гордо ответилат она, не смотря в мою сторону.
- Товарищи! Нужно подвинуть танк времен Первой Мировой! Помогите восстановить несправедливость! – обратился я к очереди.
- Не завидуйте! – произнесла Армаду сакральную фразу нашего эмигранта.

Очередь молчала, как в Мавзолее Ленина. В очереди не было равных весовых категорий! Против Валуева в юбке на рожон лезть боялись.

Вообщем, подвинуть Армаду мне не удалось. Она расплатилась передо мной. И, отойдя от кассы подмигнула мне своим косым лиловым глазом. Настроение мое испортилось. Даже сырный салатик кушать перехотелось.

Но, на чем я поймал себя, выходя из магазина – я отдал дань уважения наглости и пробивчивости Армады. Ведь, именно таким наглым и везет в жизни и бизнесе.

Ну, и как тут не позавидовать???
Dennis Liba AKA Sediskin ©

Очередная ода сырному салатику? Навертеть,што ли, сего кулинарного шыдевру.
Сидискин,какого сыру туда нашуровать? У меня пакет тёртого чедару завалялся.

Сыр любой, желательно белый, мягкий - я бы взял мексиканский, че-то они мнe в последнее время нравятся, хорошо играли.
Яйца куриныварены или чьи сможете добыть.
Чеснок, укроп, зеленый лук -перья, перец, соль.
Я бы добавил еще пару капель сока лайма.
Ну, если маёнезик употребляете, то маяонезик.

От спасибо.У меня white cheddar,попробую с ним. Делала детЯм Macaroni & Cheese ,сыр остался.Чеснок опустим,канешна.
Завтра и наварганю,пусть Сидискин завидует.

Ну пустЬ завидывает, а то оно тока сражается со мной за Око за око, а теперь пусть еще и завидывает.

Сырный Салатик - это моя Муза. И тут никакой мести. Сплошное наслаждение.

Сырный Салатик


Я ударил санитара в район солнечного сплетения и, что есть мочи, побежал по длинному коридору больницы, расталкивая на своем пути больных и медперсонал. Санитар, добродушный чернокожий малый Бен по кличке Малыш согнулся буквой «Г», в размышлениях, что, хоть белые не умеют прыгать и играть в баскетбол, но по хитрости они превосходят все расы в мире.

- Прости Малыш! – прошептал я ему на ухо, когда он, проклиная меня, нагнулся от тупой боли, поразившей низ живота.

Я бежал! Я летел на крыльях счастья, разрезая пелену душняка и медицинской вони, на встречу свободе.

- С дороги, казлы! – кричал я зевакам, стоящим на моем пути и отталкивал их в сторону. Все произошло так быстро и неожиданно, что никто из охранников заведения не успел даже нажать на «опасную кнопку».

Я выпорхнул из здания больницы и устремился к автобусной остановке. В голове моей четко функционировала карта городских коммуникаций. «Сейчас я возьму любой поезд подземки идущий в сторону Манхеттена. Доеду на нем до центральной остановки 42 улица или Юнион Сквер. А потом усядусь на любимый поезд маршрута «Кью» идущий в сторону Бруклина. Сойду на остановке Кингс Хайвей. А потом – СЧАСТЬЕ!» - думал я, ускоряясь в сторону подземки. Через полчаса я уже тресся в пустом вагоне поезда маршрута «Кью», уносящего меня в родной Бруклин.

А виноваты в моем побеге были мои соседи по палате. Это они своими проклятыми рассказами о жратве разожгли пожар в моей трепетной душе и затронули больное самосознание. О чем обычно разговаривают соседи по палате? О пище, которую, в силу сложившихся обстоятельств, им вскоре попробовать не доведется. Почечники всегда говорят о острых блюдах. Например о шашлыке залитым острым соусом или же млеют от слова «пиво». Печеночные думают только об жирном мясе по французски. Диабетики ностальгируют по сдобным булочкам с повидлом . А язвенники мечтательно закатывают глаза, вспоминая маринованные грибы.

В моей палате говорили обо всем. Эти разговоры усугублялись той отвратной баландой, которую мы получали на обед. Шеф – повар столовой не дарил нам разнообразие вкусов, каждый день штампуя Паста Митболс. По русски это переводилась как, лапша под томатным соусом с тефтелями. Тефтели обладали никаким вкусом. Создавалось ощущение, что человеку подали на стол шарики из спресованной бумаги залитые соусом из магазина «Все за 99 центов». Больные, давились, плакали, ели и вспоминали о хорошей еде.

Именно в разгар очередных пищевых дебатов за тарелкой ненавистной Пасты, мне ясно привиделся Сырный Салатик. Он манил меня оранжевым цветом вареной морковки, пробивающимся сквозь желто – белый монолит майонеза и сыра. «Иди и возьми меня, мой повелитель!» - шептал он мне на ухо. Я машинально потянул к нему руки под общий смех соседей по столику.

А ночью ко мне зашел Боярский в черном сюртуке и нахлобученной на голову большой серой шляпе с воткнутым в нее пером. Он кушал сырный салат из пластмассового однофунтового одноразового контейнера.

- Гьярадския цвитьи! Гьеротския светьи! – чавкая, напевал он себе под нос, как будто специально дразня меня.
- Тысяча чертей! Какой изумительный вкус! – нахваливал он содержимое контейнера.

У Меня в левом уголке рта выступила слюнка, как появляется она у сильно выпивших граждан, означая начало вхождения в состояние анабиоза. У Меня же слюнка выступила от зависти. Мне хотелось схватить Дартаньяна за ус и оттаскать его, чтобы больше так не делал.А потом доесть остатки роденовского сырного изваяния.
Боярский помахал мне шляпой и исчез. Это был знак. Утром все было решено и я быстро нарисовал в голове план побега.

- Остановка Кингс Хайвей! – пропердел видавший виды динамик в вагоне.

Я сошел на своей остановке, и, в миг, оказался на одной из главных артерий русскоязычного бизнеса. Кипела деловая жизнь: турецкие парихмахеры приглашали сделать на голове прическу «боккс полубокс бобрик полька с дымчатым переходом», ортодоксальные евреи заманивали блеском белого золота с витрин ювелирных магазинов, а наши товарки приглашали зайти в бутик приодется шмотками последнего завоза из Италии.

Но мой путь лежал к продуктовому магазину. К храму, в котором лежала однофунтовая Чаша Святого Сырного Грааля. Я снова увидел Дартаньяна – Боярского, указывающего мне путь к Счастью.

- Да без сопливых разберусь! Мерси Боку! Иди на хуй! – прокричал я ему в ответ и пригрозил кулаком. Прохожие моментально расчистили передо мной путь.

Кулинарный Храм располагался на углу Ист 19 улицы и Кингс Хайвей. Около отдела Кулинарии, как обычно, толпилась очередь охотников за САМЫМ СВЕЖИМ. Они, требовали у продавщиц дать попробовать все что было в ассортименте, и, закатив глаза, по долгу распробывали вкус. Ожидание было смерти подобно.

С возгласом «Ну ка все нахуй!» - я растолкал толпу привередливых дегустаторов и обратился к продавщице – Один фунт! Сырного салатика, пожалуйста!

Она взяла длинную пластмассовую белую ложку и соскребла содержимое из длинного лотка.

Вырвав из рук баночку с салатиком я помчался к кассам. Я представлял, как будут завидовать мне больные сокамерники. Накажут? Ну и что? Пускай наказывают! Главное, что у меня теперь есть Сырный Салатик!

Боковым зрением я увидел двух мужчин, стоящих за мной в очереди. Они выделялись из магазинной массовки. Оба были одеты в цивильные костюмы, на которых не было вышито огромными буквами название производителя. На ногах у них красовались обычные, непримечательные туфли, вместо столь популярных, у нас в Бруклине, туфлей с загнутыми, как у падишаха, носами, или же летние белые мокасины в сеточку. От них не пахло популярным на Брайтоне сигарным одеколоном. Они были не наши!

Я расплатился за салатие и вышел из магазина. Они, стрелой, выбежали за мной и остановили меня, сразу же предъявив удостоверения Детективов. Они зачитали мне права и попытались освободить мои руки, чтобы одеть наручники. Но я не давался. Потому что руки мои крепко держали баночку с сырным салатом.

- Эй! Псих! Выбрось банку с этим гавном! – потребовал один из них.
- Ты сам псих! А мы, с Михаилом Сергеевичем Дартаньяном за эту баночку кровь проливали при взятии крепости Ля Рошель! – гордо ответил я.

Мимо меня, тыкаясь жопой об седло, проехал Боярский на коне, снова помахав мне шляпой. - «Один за всех!» - крикнул он мне.

- И все за одного! – громко ответил ему я.- Оставь ты этого придурка! – обратился Второй Детектив к своему напарнику, - Так отвезем. Зачем ему руки крутить?

Первый подумал и согласился.

Я сидел в одиночной камере Городской Психиатрической Больницы. За свою провинность я получил изолированное помещение под усиленной охраной. Я представлял, как остальные больные сейчас давятся тошнотной Пастой Митболс и улыбался от удовольствия, которое дарил мне вожделенный деликатес - Сырный Салатик.

Sediskin ©

Это из собственного опыта или салат был на самом деле из мухоморов?

Бабушка прислала сущеные грибы из Голландии...

Хороший салатик вышел.Муж цельную мисочку умял. Спасибо Вам и Сидискину.
Я вот в толк не возьму,зачем Денис в брайтоновских очередях за салатик этот бьёцца.
Он же делается за 10 минут. И в качестве исходных продуктов сумлений не будет.

Саксафон не клавишный инструмент-там клапана (бездарь безграмотная)


Ты сука меня назвал завистливой??????

А кому мне завидовать? неужели форумнуму пысцателю? где тебя публикуют,кто тебя читает и что ты этим зарабатываешь????
Бездарь,примитивная. Ну кому ты всрался чтоб тебе завидовать?Распи...ся-бабушка в Голандии,мама в Англии-акакого хрена ты сидишь в Бруклине-вот именно ты завистливая вошь туда не попал а здесь не примкнулся-мусорщик.
пщел на хрен (ругательство разрешенное госдумой в России)
Уж Волобуева гораздо интереснее читать.

Я стою в братонОвских магазинах только с одной целью - наблюдать за жизнью Чучел - Анок. А так конечно могу приготовить дома. Мы готовим дома с женой разные вещи более сложные нежели сырный салатик. И у нас получается. Я выступаю в роли креативного шеф - повара. Она - креатиного исполнителя.

Какое завистливое Чучело по имени Анка.... Я писал рассказ про зависть а видел перед собой Анку. Маленькое завистливое брайтоновское чучело. Ну а про бабушку из Голландии это стопроцентный Афоня. Пускай бы этот Вольдемар в фонтан и нырял...

.
Эстер,да врет он все- скажи какя женщина выдержит такого бездельника пысцателя?
PS:
Ты давно на Брайтоне стояла в очередях? Я себя в очереди не помню-так минут 10-от силы.

Этот рассказ – не старание зазнаться и попытаться доделать Мировой Киношедевр. Это дань уважения режиссеру Сэму Мендесу, пятнадцать лет назад создавшего гениальный фильм. И это мои мысли, как этот фильм мог бы смотреться в его продолжении. Хотя у таких лент обычно продолжения нет…

Трибьют Красоте по- Американски
Продолжение


Ветер,сильными порывами, носит по кругу пустой пластиковый пакет. Он то
крутится, нервно дергаясь и заходясь в в истерике, то плавно и спокойно опускается на землю. Может быть это и есть определение смысла человеческой жизни? Вечные метания в поиске себя? Или, быть может это символ самой жизни с подъемами и падениями?

Я сижу в своем Нью Йоркском пентхаузе и смотрю домашнее видео, которое сделал пятнадцать лет назад. Я смотрю его практически каждый день вспоминая свою молодость, Джейн и ее отца Лестера. Пятнадцать лет. Как быстро пролетело время с того дня, когда мой ненормальный папаша, полковник в отставке, думая, что я и Лестер состоим в интимной связи, всадил отцу Джейн пулю в голову.

Моя мать так и не поняла, что произошло и арест отца восприняла без должных эмоций. Полковник Фиттс избавил ее от эмоций задолго до убийства Лестера. Он превратил мать в домашнее растение и запер ее в доме. Я помню тот день, когда сказал маме, что ухожу из дома. Тогда я в первый раз в жизни увидел маленький лучик улыбки, пробившийся на ее вечно каменном, угрюмом лице.

Я сказал ей – Я уезжаю мама. Береги отца. А она ответила мне – Не забудь свой дождевик. На улице дождь.

Вы не поверите, но я счастлив, что сейчас мама нашла свой дом. В псих больнице. Я навещаю ее раз в месяц. Она наконец то разговаривает со мной и много улыбается. Мы разговариваем об всем: моей карьере, Джейн, Нью Йорке. Единственная тема, о которой мы не разговариваем – Полковник в Отставке Фиттс и его текущая жизнь за решеткой. Маме очень нравятся мои рассказы о Нью Йорке окрашенном в Желтый цвет такси и моего любимого дождевика, с которым я не расстаюсь в дождливую погоду.

Джейн. Ее грустный взгляд, в который я влюбился только увидев ее. Она еще больше погрустнела после убийства отца. Мать спилась и полностью сошла с ума, потерявшись в этом жестоком мире. Она обрела покой на кладбище рядом с Лестером.

Джейн, как и меня, более ничего не держало в нашем захолустье. Мы уехали налегке, взяв только необходимые вещи и деньги. Нью Йорк встретил нас прохладным гостеприимством серых Бруклинских улиц с их
спальными районами, перманентной переменой съемных квартир и разношерстной компанией артистической тусовки, подарившей мне нужные связи. Нужные люди просмотрели мои любительские видео. Несколько проб. Первые неудачи и отказы. Стойкое желание утвердится в Большом Яблоке. Волшебный, как в сказке с голливудским хэппи эндом про проститутку и миллионера, звонок от подюсера. И, вот, я – знаменитый
оператор, которого знает вся страна. Я снимаю все – от бесталковых бесконечных мыльных опер до Голливудских блокбастеров. Я превратился в мини фабрику штампующую фильмы. Искусство отошло на второй план. Главное – сколько мне заплатят или дадут какую нибудь премию.

Лучше всего – Золотого Человечка с руками скрещеными на груди. Мое имя произнесет со сцены маститый продюсер. Три минуты на вылизывание попца всем кто продвинул меня на эту сцену. Тут важно не забыть ни одного человека, чтобы остатться в обойме. Вымученные, с помощью Визина, слезы счастья на лице и вся жизнь у меня в кармане!

Больше не нужно напрягать себя поиском работы.Деньги сами лезут в карман. От предложений нет прохода. Ты выбираешь самое жирное и денежное предложение. Вот ради чего должен стремиться жить человек.
Деньги и слава – две состовляющие успешной и сладкой жизни в Городе Желтого Дьявола.

За этой алчной гонкой я не заметил, как отдалился от Джейн. Ее, и без того
грустные, глаза стали еще грустнее. Роль отчаянной домохозяйки угнетает ее. Гламурная тусовка с обязательным посещением рейтинговых ресторанов, пара дорожек кокаина в туалете и плановая измена супругу, вводят ее в стрессовое состояние.

Я знаю, что она изменяет мне с подружкой ее молодости Анджелой – еще одной героиней событий пятнадцатилетней давности. Анджела так и не смогла оправиться от душевной травмы и полностью разочаровалась в мужчинах, найдя страсть и удовольствие в сексе с женщинами. Нью Йорк и тусовка такие отношения не порицают. Здесь Анджела чувствует себя, как рыба в воде, свободной от осуждающих взглядов. Воспоминания юности и депрессия свели девушек вместе.

Нет, Джейн не разошлась со мной. Мы все еще вместе. Но я чувствую, как увеличивается непонимание между нами, влекущее сильное раздражение. И я знаю, что виновник всего этого один – я.

Сегодня странный день. Что то щелкнуло в мозге и я, вдруг, понял, что,
сконцентрировавшись на пополнении банковского счета, просто убил пятнадцать лет своей жизни. И жизни Джейн. Мне показалось, что в толпе унылых роботов идущих на работу я разглядел счастливое лицо Лестера.
Я даже услышал как он сказал мне – Рикки! Ты гробишь свою хренову жизнь!Найди себя парень! Не превращайся в зомби! Вспомни о тех кто тебя любит. Его слова были похожи на удар молнией. Как будто я вышел из пятнадцатилетней комы. Я увидел в зеркале уставшего, постаревшего, нервного человека, одержимого славой.Мне захотелось совершить что то революционное. Поменять жизнь на стовосемьдесят градусов.

Для начала, я уволился с работы, вспомнив метод Лестера. Я рассказал своему боссу, что если не получу офигенных отступных, позволивших прожить мне остаток жизни в полном благополучии, то вся тусовка узнает о его латентной гомосексуальности с бешеными закрытыми оргиями. Он подумал и, скрипя сердцем согласился на все условия. А еще я отдал в свой новенький Бентли а обмен на старый Понтиак Файерберд 1975 – ого года. Такой же, как был у Лестера – машина, о которой он мечтал всю жизнь. Я помню, как сказал себе, что когда нибудь куплю себе такую
же машину. И вот он, окрашенный в Желтый цвет, стоит у меня под окнами моего огромного, пустого неуютного пентхауза.

Я смотрю домашнее видео, на котором стихия играется с пластиковым пакетом. И я счастлив. Сегодня я чувствую себя самым свободным человеком на земле. Мной никто не управляет и не говорит мне, что делать. Единственное о чем, точнее, о ком, я грущу – Джейн. И я хочу все
поменять. Чтобы она снова была только со мной. Чтобы мы уехали из Нью Йорка домой и вместе занялись производством низкобюджетных фильмов. Я хочу вернуть Джейн. Нам нужно поговорить. Я могу все возвратить!

Рикки выключил телевизор и, качающейся, от выкуренного косяка, походкой, поплелся к выходу. На улице шел ливень барабаня тяжелыми каплями по окну пентхауза. «Не забудь одеть дождевик!» – вспомнил он и, одев свой любимый Желтый дождевик,вышел на улицу. Он переходил дорогу к запаркованной напротив его дома машине,улыбаясь и вспоминая момент из фильма Поющий Под Дождем, когда зазвонил мобильный телефон. Он достал телефон,совершенно не смотря по сторонам дороги.

-Рикки! Рикки! Нам нужно срочно встретится! – услышал Он голос Джейн.

-Джейн! Да! Да! Нам нужно встретися! – кричал в ответ счастливый Рикки.

-Рикки! Я жду ребенка! Нашего ребенка! – Рикки остановился на месте, как
вкопанный.

-Джейн! Джейн! – закричал он, как, вдруг удар Желтого кэба подбросил Рикки вверх. Резкая, жгучая боль пронзила его тело и он погрузился во тьму.

Дождь перестал идти. Вокруг тела Рикки, лежащего в огромной луже крови собралась толпа зевак. Они фотографировали увиденное, выкладывая фотографии в интернет. Рикки выглядел абсолютно счастливым. Он улыбался.

«В жизни каждого человека, однажды, наступает момент, когда человек вдруг осознает, что не успел что то сделать. Это похоже на резкий щелчок в голове, вызывающий воспоминания.. Вспышка памяти в одну десятую секунды, длиной в целую вечность,перед тем, как человек должен умереть.

В этот момент человек вспоминает, что угодно: лица родных и любимых людей, вещи, о которых мечтал, но не получил, поступки, которые хотел совершить, но не совершил.

Каждый, кто слышит эти слова сейчас может посчитать меня дураком и сумашедшим. Но это случится в жизни каждого. И я это знаю!» – откуда то сверху, там, где башни небоскребов разрезают облака, раздался голос Лестера, который услышал только маленький ребенок, играющий с пластиковым Желтым пакетом, подбрасывая его вверх и наблюдая, за ветром, то стремительными рывками, поднимающим пакет вверх, то
плавно опускающим его на землю. И в этом примитивном процессе мальчуган видел настоящую красоту.

sediskin ©

Устроившись удобно на кожаном диване,
С бутылкой пива Оболонь,
Диванный патриот глядит как в плазменном экране,
Возводится большая политическая вонь,

От вони этой пар исходит ядовитый,
Сквозь плазменную пленку проникая прямо в мозг,
Меж жопой и башкой усердно сторя,
Устойчивый и длинный серый мост.

Их Президент гавно! Он просто Гитлер страшный!
С моста кричат идущие вонцы,
Диванного Бойца на бой они взывают,
Гиене страшной отчекрыжить бубенцы.

Но никогда в своей Диванной жизни,
Не разменяет Оболонь на автомат,
Восьмой Программы, сын ошибок трудных,
Удачной жизни, тупой ленности солдат.

Dennis Liba AKA Sediskin (c)