Когда дочка была на реабилитации сустава, в её палате стояла кроватка. Там лежал отказник. Мне сказали, четыре года мальчику. Али. Арабчонок. Откуда в Москве мальчик-арабчонок - неведомо. Он лежал и моргал своими красивыми глазами в длинных ресницах. Гулил, дёргал погремушку. Глубокое поражение ЦНС и что-то с позвоночником и ногами. Потому и в реабилитации лежал. Не вставал, только приподнимался иногда, держась за прутья кроватки. Я видела, как с ним обращались медсёстры. Кормили, переодевали. Всегда были и памперсы, и детское питание (он мог есть только пюреобразную пищу). Там хороший уход, сёстры к нему относились гораздо ласковее, чем к домашним детям. Играли, ласкали. Он их радостно очень встречал, курлыкал чего-то, руки тянул. Мне бы было боязно его тронуть. Хрупкий весь и нескладный, очень худой. Он, конечно же, обречён, но, как бы это ни звучало, это, наверное, к лучшему: если находятся добрые люди, так хорошо относящиеся к ребёнку - глубокому инвалиду, то не факт, что найдутся те, кто так же будет опекать взрослого. Как-то в тырнетах подняли бучу: в детдоме за год умерло сколько-то детей. Довольно много, я цифру не помню. Фотографии постили - худые детки с отсутствующим взглядом. Это для таких детей был детдом. Фактически, хоспис. Если там были нарушения, то надо разбираться, а не поднимать хай на вещах, вполне естественных: там дом смерти, эти дети не могут дожить до совершеннолетия. Чудес не бывает. Спекулировать на этом должно быть фу. И никто этих детей не усыновит, никакие американцы и никакие русские. При них должен быть постоянно медик. Самый добрый обыватель загубит этих детей быстрее и вернее.
Бедный Али попал в добрые руки. Было бы нечестно не сказать, что видела и иное. Слышала, вернее, видеть я не могла. Тоже в больничке. Светляку был год с небольшим. Наелась, что ли, песка... Короче, нас привезли на скорой с обезвоживанием в инфекционку. Рвота, понос. У меня никаких вещей с собой не было, даже телефона не было. Попросила сестёр, чтоб присмотрели за Светляком, пока я позвоню с автомата в коридоре. Дулю! Звонить надо было, и я пошла, оставив ребёнка. Быстро сказала, что надо, вернулась. Моя дочь стояла, прильнув к стеклу двери, и орала в голос. Годовалый ребёнок в чужом месте, оставленный матерью. Взять с собой звонить не могла - инфекционка. Сестринский пост - напротив, и они смотрят на это всё, как ни в чём не бывало. Эти б... сёстры ещё потом меня пытались напрячь помыть пол в коридоре - послала самыми страшными посыланиями. Кто будет в это время пасти моё дитя и менять постоянно обгаживаемые памперсы? А в соседней палате круглосуточно выл ничей ребёнок. Тоже, по звуку, маленький. Эти суки бесчувственные ходили к нему только укол всадить. А всё остальное время чаи в сестринской гоняли. Никто из мамочек в палатах не мог к нему зайти - инфекционка, опять же. На мамаш маленьких детей, тем более - кормящих, детский крик действует похуже бензопилы Дружба. Хотелось перекусать этих сук и сбежать из больнички с двумя ребёнками под мышкой: своим и тем, орущим. Я выписалась под подписку на следующий день.
_________________ Я почему раньше такая злая была? Потому что у меня КРЫМА не было.
|