Грузинский басня Кирилова
Однажды Бог послал ворон кусочка сир... Ну, пармэзан...
И он его тихонько жрал... Один, как партизан.
Сидел сэбе на вэтка
Заместо табурэтка,
И жрал,
И жрал,
И жрал,
И жрал!
Скорэй-скорэй, чтоб кто-то нэ украл.
А мимо шёл лиса... И колбаса – нэт, сир - почуял.
И тоже сразу очэн захотэл…
Прям даже вэсь вспатэл!
Прям даже стойка сдэлал, как собак.
Вот, так!
И говорит: "Привэт, ворон!
Вах! Дай мнэ пасматреть со всех сторон,
Какой же ти красивий нинче стал,
Ведь я тэбя давно, два, нэт! - три, сутка не видал!
Какой же ти тэперь нэординарный!
Какой лицо! Какой фигур шикарный!
И как тэбе идет твой чёрний цвет!
М-м-м! Наоми Кэмпбелл, Уитни Хьюстон, нэт?
Я прям совсем тэбя нэ узнаю!
Прости, что рядом долго так стою,
Я просто оторвать глаза нэ в силах
От твой лицо - какой же он красивий!
С тэбя портрет надо писать, картина,
И помещать всемирний паутина...
С тобою рядом даже Мона Лиза
Нэ смотрится... А, так сэбе, огризок..
С тобою рядом сам Софи Лорен,
Как рядом с роза - огородний хрэн...
Прекрасен вэрх твой и прекрасен низ!
И пусть с ума сойдет от зависти Борис
Вот этот - как его там - Моисеев!
Твой задний низ - гораздо красивее!"
Так говорит лисиц. И тихо-тихо
Подходит ближе - хитрий, билят, чувиха!
Ворон молчит, но кушать пэрестал.
И гордо смотрит вниз, как Ленин с пэдестал.
Лисиц чуть-чуть нэмножко отдохнул
И снова: "Эй, ворон! Уснул?
Нэ спишь? Я тут сказать тэбе ещё хотэл,
Пока ты в Голливуд не улетэл,
Что прэклоняюсь прэд твоим умом.
Я сэбя чувствую, ну, просто чмом,
Когда смотрю на твой високий лоб.
Ты - гений! Твоя мисль, как антилоп,
Нэсётся вскачь, опэрежая врэмя.
Ты самий мудрий мэжду нами всэми!
На твой на лоб написано вот тут,
Что ты закончил главний институт
И что с мэдалью ты закончишь акадэмий...
Я зуб даю, что Нобелевский премий
Тэбе вручат, ну, максимум, в субботу -
За математика контрольную работу.
Я глаз даю, что умних в этом мире
Всэго лишь двое: ты и Пэнтиум четыре!
Спасибо, Бог, что ты позволил мнэ родиться
В один эпох с этот вэликий птица!"
Так говорит лисиц. И ближе, ближе
К ворон свои пододвигает лыжи.
Ворон молчит. Надулся, как индюк,
Аж пузо випирает из-под брюк.
Такой прям важный стал, как будто цар,
Как генеральний птица-сэкретар.
Лисиц же хитрий, отдохнув слегка,
Включил уже такого дурака,
Что даже сам сэбе нэмножко удивился.
И говорит: "О, Господи! Нэужто я влюбился?!
О, мой прэкрасный сон!
О, мой ворон!
Ты довэдёшь мэня до похорон!
Нэт бэз твоей любви мнэ жизни, дэтка!
Сейчас повешусь! Вот на этот вэтка.
Нэт – отравлюсь! Вот этот мухомор.
О, мой ворон! Май лав! Шэри! Амор!
Как больно знать, что ты мэня нэ любишь!
Что мой супруг ты никогда нэ будишь!
И нэ снесешь мне маленький яйцо,
Точь в точь похожий на моё лицо.
Ах, плохо мне! Ах, ах! Я умираю!
Инфаркт! Инсульт! Инцест! Ах, я нэ знаю!
Ах, сэрдце мой! Всё! Навсэгда замри!
Ну, что же ты молчишь?! Кричи скорей - ноль три!!!"
И он упал - рука к груди прижатий,
Как будто только что его хватил Кондратий.
Ворон - а что ворон? Он клюв разинул,
Про сир забил, из рот его не винул,
И каркнул так, что тут жэ подавился.
И вместе с сир он с дерево свалился.
Что дальше? Пищевод... Желудок...
Лиса голодний бил, ублюдок!
За полчаса ворон переварил
И стал ворон уж не такой, как бил…
Мораль:
Когда имэешь сир - сиди и куший,
И никого и никогда не слюший!