Кулинарно - политический форум Пурмарили

А Вас что-то не видно, Леди. Прогуливаете?

В смысле, что зимой шерсть не носят?
Я тоже не ношу, жарко патамушта

Прогуливаю. Я так вижу, что все сговорились, чтобы меня всё время будить, чтобы я ходила овощ овощем. По крайней мере, Сашка с кошкой - точно. Сил на разоблачение кровавых цруйни с моссаднёй и дезавуирование наветов на гебню практически не остаётся - только-только приготовить еду и разгрести авгиевы конюшни.
Кошка сейчас спит, что примечательно. Даже мстить лень.

Вы будете смеяться(с), но и я не ношу. И уверен что никакой самый-пресамый мясоед и убийца жывотных не станет---в наших-то условиях. Но они-то проповедуют это в России. ССылка что я давал---это с сайта уральских веганов и голубых зеленых. А уж на Урале, сами понимаете, походи-ка в синтепоне и вискозных носочках....

Евгений Левкович: "В интервью со мной Эрнст назвал Лисовского убийцей Листьева"
04 апреля 2013, 13:34
Убийцы телеведущего Владислава Листьева, застреленного 1 марта 1995 года, так и не были найдены. Сейчас, возможно, дело сдвинется с мертвой точки: на портале Snob.ru опубликовано интервью Константина Эрнста журналистам Евгению Левковичу и Павлу Гриншпуну, в котором утверждается, что тот, правда, не под запись, назвал убийцей Листьева Сергея Лисовского – ныне сенатора от Курганской области, а тогда главу рекламной компании «Премьер-СВ», продававшей рекламу на «Первом канале», в которой Листьев являлся президентом.

Вот этот фрагмент из интервью (UPD. Публикация снята, но доступна в кэше поисковиков):

Левкович: Вы знаете…
Эрнст: (перебивает) Я знаю, кто убил Влада.
Левкович: Почему тогда молчите?
Эрнст: У меня нет доказательств этого.
Левкович: И их невозможно найти?
Эрнст: На данный момент уже нет.
Левкович: Этот человек жив?
Эрнст: Смотря о ком вы… Людей, которые исполняли, – я не знаю. Я знаю, кто сделал… (заказ. – Левкович). Да, этот человек жив.
Левкович: И он в России сейчас?
Эрнст: Да.
Гриншпун: То есть это не Березовский, которого привыкли во всем обвинять?
Эрнст: Я сильно не люблю Бориса Абрамовича Березовского, но он к смерти Влада Листьева не имеет никакого отношения.
Левкович: Когда вы пришли на руководящую должность, вам не страшно было после такого? Или вы уже понимали, что вас не тронут?
Эрнст: Меня первый раз пытались затянуть на эту должность на следующий день после похорон Влада. Потому что я Владу писал план реконструкции канала. Он говорил мне: «Ты чувствуешь новое телевидение лучше меня. Напиши, как ты это видишь».
Левкович: Это правда, что все произошло потому, что он хотел существенно сократить рекламное время?
Эрнст: Выключите диктофон.

Прерывание записи.
В момент паузы Эрнст говорит о том, что Листьева заказал известный бизнесмен Сергей Лисовский.
Запись возобновляется.

Левкович пишет, что публикует эту информацию из-за ее общественной значимости:

«Ровно одно из его изречений "не для печати" я все же осмелюсь передать от себя – потому что считаю это своим долгом. Как говорится, "информация может иметь важное общественное значение". В случае чего я готов ответить за нее в суде – в конце концов, у меня есть свидетели».

О журналистской этике


И.ВОРОБЬЁВА: 15 часов 19 минут в столице, мы продолжаем дневной «Разворот» и продолжаем обсуждать, насколько этично, не этично, правильно, не правильно поступил журналист Евгений Левкович, который, спустя несколько лет (и на это я тоже обращаю внимание) опубликовал интервью с Константином Эрнстом, и в этом интервью написал в том числе и те фразы, которые, якобы, Константин Эрнст говорил не под запись. Но поскольку нет аудиозаписи этого интервью, то все это со слов Евгения Левковича, который, кстати, говорит, что у него были свидетели – он это интервью брал не один. И насколько я понимаю, издание «Сноб», по крайней мере, я сейчас читаю в Twitter’е Ксении Собчак...

Т.ДЗЯДКО: Ну, это агентство РИА Новости. Прости. 15:06, редакция проекта «Сноб»... Во-первых, она временно закрыла для просмотра незарегистрированными пользователями текста этого интервью – это было сделано еще утром. Кроме того, редакция запросила у Евгения Левковича аудиозапись вот этой самой беседы с Константином Эрнстом, беседы, которая произошла 5 лет назад. Давайте мы сейчас послушаем еще одно мнение. Напоминаю, мы говорим сейчас о принципе, можно ли публиковать информацию, пусть и общественно значимую, если она в интервью была высказана в режиме off the records, то есть в режиме не под запись. Мнение главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова.

Д.МУРАТОВ: Мне кажется, это выдающееся негодяйство, то, что сделано. Оно заключается в том, что а) это не поможет смерти Листьева, поскольку журналист, к которому попала эта информация, 5 лет подряд обязан был расследовать эту ситуацию, если ему вдруг показалось убедительным высказывание, сделанное не под диктофон.

Второе. Для расследовательской журналистики это негодяйство, потому что на наших глазах нарушается ее основополагающий принцип. Автор, которого я не знаю, свой источник информации раскрывает. Он подвергает опасности его. Он таким образом, безусловно, препятствует расследованию. И третье, он показывает, что есть журналисты, которые раскрывают свои источники информации. За это надо, конечно, с волчьим билетом гнать. И самое, конечно, для меня удивительное (я возвращаюсь к первому пункту), 5 лет этот господин должен был пахать, пахать и пахать, искать, искать и искать. А он ждет 5 лет только по одной причине – потому что сейчас возникла такая специальная среда, состоящая из копипастеров-перепостеров, так называемых блогерских журналистов, которые ради славы, ради секундных лайков готовы на все, что угодно. Начитавшись в детстве Брэдбери про 15 минут личной славы, презреть любые принципы и ходить просто по головам людей, в данном случае в том числе Константина Львовича Эрнста.

Считаю подобные профессиональные вещи абсолютно недопустимыми.

О журналистской этике
Т.ДЗЯДКО: В Москве 15 часов 8 минут, начинаем дневной «Разворот». Ирина Воробьёва и Тихон Дзядко здесь в студии. Вот, о чем мы сейчас будем говорить. Как вы знаете, одна из главных новостей сегодняшнего дня – это информация о том, что, якобы, за убийством Владислава Листьева стоит Лисовский, известный предприниматель и ныне член Совета Федерации. Журналист Евгений Левкович опубликовал в своем блоге на сайте «Сноб» интервью 5-летней давности с гендиректором Первого канала Константином Эрнстом, в котором Константин Эрнст не под запись, по утверждению Евгения Левковича (сейчас Эрнст это уже опровергает), как будто бы заявил, что знает, что за убийством Листьева стоит Лисовский. Так это или нет, мы не можем знать, не можем утверждать, здесь слово против слова. Но мы сейчас хотели бы...

И.ВОРОБЬЁВА: Вообще мы даже не столько об этом хотим поговорить.

Т.ДЗЯДКО: Именно. Мы сейчас хотели бы поговорить о принципе. Смотрите, есть некая информация, по утверждению журналиста сказанная ему off the records, то есть не под запись. Но журналист решает, что эта информация является общественно значимой и, все-таки, ее публикует. Имеет он на это право или нет? Будем сейчас обсуждать это с нашими коллегами, потом поговорим с вами, с нашими слушателями радиостанции «Эхо Москвы». Сейчас у нас первый наш гость по телефону – это телеведущий Владимир Познер. Владимир Владимирович, добрый день.

В.ПОЗНЕР: Добрый день.

Т.ДЗЯДКО: Добрый день. Здесь Ирина Воробьёва и Тихон Дзядко. Вопрос к вам следующий: допустимо или нет публиковать информацию, сказанную не под запись, если эта информация является общественно значимой, что ли?

В.ПОЗНЕР: Значит, здесь вы берете интервью у человека и в какой-то момент он вам говорит «Я вам сейчас кое-что скажу, но это off the records». И недаром это по-английски говорится, потому что в англосаксонской печати и журналистике есть определенные совершенно представления о том, что можно и чего нельзя. И это возникло раньше, чем в других странах.

Так вот. Если вам говорят «off the records», вы обязаны сказать следующее: «Нет, я все равно буду этим пользоваться» и, значит, вам не скажут. Или вы говорите «Да, хорошо» и тогда вы никогда не имеете право это давать в эфир или печатать, если только не было договоренности, что, скажем, после моей смерти или что-нибудь в этом духе. Если вы нарушаете, то, с моей точки зрения, вы перестаете быть журналистом.

И.ВОРОБЬЁВА: То есть получается журналист – он сродни священнику, которому...

В.ПОЗНЕР: Нет, это не исповедь. Это не исповедь. У меня есть информация, которую я не могу доказать. Но по моим данным, то есть по моему мнению это так-то и так-то. Но поскольку я не могу доказать это, то я это вам говорю, но не для печати. Это ничего общего не имеет со священником, с признанием своей вины, с грехом. Это совсем другое.

Т.ДЗЯДКО: Скажите, пожалуйста, Владимир Владимирович, а если эта информация по мнению журналиста, например, является общественно значимой и?.. Я понимаю сейчас в порядке фантазии, человек говорит не под запись, что по его мнению, у него нет доказательств, но, тем не менее, завтра начнется война, скажем. И, соответственно, если журналисты опубликуют эту информацию, то огромное количество людей из зоны, где начнутся боевые действия, смогут эвакуироваться. Это вносит какие-то коррективы в этот принцип или нет?

В.ПОЗНЕР: На мой взгляд, не вносит. Вот, врач должен спасать жизнь человека, даже если это последний подонок, который виноват в смерти, я не знаю там, невинных детей. Потому что это дело врача. Он обязан. Он потому называется врачом. И никаких извинений быть не может. Вот, у журналиста есть такие же железные совершенно, неизменные правила, что если человек тебе сказал «off the records», то вы обязаны это соблюдать, что бы это ни было.

И.ВОРОБЬЁВА: Ясно. Спасибо большое. Ну, тут все предельно понятно. Спасибо огромное. Телеведущий Владимир Познер был у нас на прямой линии телефонной со студией. Продолжаем звонить нашим коллегам из других изданий.

П.ГУСЕВ: Добрый день.

Т.ДЗЯДКО: Скажите, как вы смотрите на вот эту вот проблему, на эту дилемму, что ли?

П.ГУСЕВ: Да. Я считаю, что это абсолютное нарушение профессиональной этики журналистов. Он не имел права выставлять этот материал в открытый, так скажем, доступ, потому что, вот, и Венедиктов, и я, мы бываем очень часто на очень закрытых для внутреннего пользования встречах руководителей государства, различных служб государственных. И нам сразу говорят «Ребят, мы очень хотим просто проинформировать вас, но это не для записи». И мы всегда соблюдаем этот принцип, потому что он является, ну, вот, принципом. Нас информируют, чтобы мы осознавали вообще суть предмета. В данном случае я так понимаю, что Эрнст тоже это сказал. Но если информацию журналист услышал, которая ему кажется, что она опасна для кого-то или она в себе несет такой, знаете, мотив уголовщины или еще чего-то, у него есть другой способ: не публиковать, нарушая этику, а пойти в следственные органы, предположим. В этом есть тоже определенное, знаете там, доносительство. Но он может проявить свою гражданскую позицию. Вот, он считает, что скрывается где-то какой-то убийца: «Вот, я хочу вам сказать. Вот, есть такая информация – я не имею права ее публиковать по этическим своим журналистским меркам, но я хочу, чтобы вы знали, что существует такая информация». Вот и все.

Т.ДЗЯДКО: Скажите, Павел Николаевич, а если представить (опять же фантазирую гипотетически), что ваш журналист, сотрудник газеты «Московский комсомолец» приходит с интервью и говорит «Вот, Павел Николаевич, такая ситуация, что человек, у которого я брал интервью, уже не под запись, попросив меня выключить диктофон, сообщил некую невероятно важную информацию, которая важна для подавляющего большинства населения страны» и вариант со следственными органами, например, не предусматривается, потому что у вас, предположим, опять же, есть опасения, что следственные органы будут медленно работать и так далее, и так далее. Но опубликовав в газете, это бы имело другой эффект. Что вы скажете этому журналисту?

П.ГУСЕВ: У меня точно такой же случай был буквально 5 или 6 дней назад, когда мне принесли информацию, которую высказал человек, но затем он сказал, что эта информация... Он сразу предупредил, что эта информация не для публикации. И журналист притащил мне с пеной у рта, что «вот, это, как бы, мы сейчас здесь то-то, пятое-десятое». Я сказал «Есть его подпись и его?..» Он говорит «Нет». «Тогда, - я говорю, - я ни при каких ситуациях это публиковать не буду». Это могут подтвердить 2 человека в моей редакции, которые расстроились, не скрою. Они считали, что я не прав. Но я считаю, что в этом плане журналистская этика должна быть безукоризненна.

Мы можем, исходя из того или иного скандала, в частности, с «МК» какие-то публикации, слова, прочее. Подавайте в суд на нас и прочее. Но нарушать свою журналистскую этику вот в таких ситуациях, я считаю, мы не имеем права.

Т.ДЗЯДКО: То есть в любом случае, вне зависимости от темы?

П.ГУСЕВ: Я считаю, что да. Потому что если тема связана с угрозой для кого-то, жизни или еще каких-то ситуациях, то надо, прежде всего, ставить, все-таки, правоохранительные органы в известность и руководитель СМИ, именно руководитель СМИ вместе с журналистом должен ставить в известность те или иные структуры правоохранительные в зависимости от информации, если это угрожает чьей-то жизни или это поможет следствию.

Т.ДЗЯДКО: Понятно. Спасибо большое. Павел Гусев, главный редактор газеты «Московский комсомолец», вот мы услышали еще одну точку зрения, которая, собственно, такая же, как и у Владимира Познера, что публиковать нельзя, если было что-то сказано не под запись, в режиме off the records. Давайте мы сейчас прервемся, да? У нас реклама.

Не, не в воспитательном плане - это бесполезно. Днём спать не давать, чтоб ночью дрыхла. Но её разбудишь - она уходит в другое место и дрыхнет. Может в шкаф заныкаться или под плед зарыться. Лень её нычки искать. Щас спит прямо напротив меня, всё равно лень.

Я не берусь утверждать, что это дело рук едросов, но народ расценивает это именно так

Вы сами свою кошару в ноктюрщицу превратили. Низзя их ночью кормить. Два разА в день,утром и вечером,по часам

Два разА в день,утром и вечером,по часам

"Кто ни умрет, я всех убийца тайный"... Не, навряд ли. Не их стиль, да и у них найдутся способы и не так по-дурацки дать щелбан Гусеву. Тем более, что и более убойная инфа - про чёрный нал за публикации - Гусеву, что божья роса. И сутинёрские объявления уже двадцать лет публикует, ему в глаза тычун, а всё - как слону дробина. На этом фоне великовозрастный детина, ищущий папу - смех, и только. Это зелёные всё, и только они. Они все на голову больные. Наверняка кто-то из них и хакать умеет.
Хотя всё, конечно, может быть. Но на ЕР я бы подумала в последнюю очередь.

А сайт хороший был. Я там пробегала порой. Завсегдатаем не была, конечно. Но жалко всё равно. Нельзя портить хорошие вещи.

Госдума может запретить все виды охоты
«Эсер» Олег Михеев предлагает радикально решить проблему браконьерства
Читайте далее: http://izvestia.ru/news/547708#ixzz2PVhpA3iU

Откуда Вы знаете - у Вас же, вроде, собачки.