|
Попытался написать Сказку к Дню Благодарения. Вот что получилось.
Благодарность
Шпили небоскребов пронзают темное небо, увенчанное злыми, свинцовыми облаками. Город погрузился в полумрак, освещаемый лишь неоновой рекламой билбордов на Таймс Сквере и желтизной кэбов. Желтый цвет так красиво смотрится в сочетании с мрачными, серыми, городскими тонами. Осенний Нью Йорк выглядит зловеще и величественно. Осенний Нью Йорк – это музыка в стиле джаз, играющая в магазинах по продаже дорогой элитной мебели из красного дерева, расположенных на Пятой Авеню. Это шанс прокатиться, возможно в последний раз, в конном экипаже вокруг Центрального Парка. Скоро борцы за защиту прав животных добьются, чтобы еще один символ того романтического Нью Йорка восьмидесятых исчез с туристической карты города. Осенне - мрачный Нью Йорк завораживает. Это логово Дьявола, в котором он постелил себе ложе в районе Жадного Уолл Стрит. Осенне - мрачный Нью Йорк – это печаль по погибшим в тот солнечный день 11 Сентября в районе Башен Близнецов, на который легла тень скорби и тоски жителей Большого Яблока. Осенне - мрачный Нью Йорк – это люди, длинной вереницей, которые, как муравьи, спешат по улицам, забегая в магазины и выбегая из них с красивыми пакетами с покупками, греющими душу.
Приближается большой праздник – День Благодарения. И, хоть коренных жителей Америки практически не осталось, от Переселенцев со всего мира город трещит по швам, а индейка, вместо продукта, которым люди той эпохи утоляли голод, стала, скорее, красивой картинкой богато украшенного стола традиционной американской семьи, от этого праздника осталось и перешло в новый век самое главное – Благодарность. Люди толкающиейся на улицах в километровых очередях в магазины, в надежде купить что то дорогое по скидочной цене, не так злы. На их лицах видна улыбка. В воздухе царит атмосфера дружелюбия. Праздник Благодарения – праздник семейный. Когда все собираются дружной семьей за большим столом, уставленным яствами и большой индейкой. Вероятно, люди толпятся на улице, подбадривая друг друга улыбками, предвкушая наступление большого праздника.
От наблюдений за предпраздничным броуновским движением толпы Нью Йоркеров меня отвлек звонок телефона. Мобильный бродяга громким ором требовал, чтобы я поднял трубку. Звонили с закодированного телефона. И, хотя, я никогда не поднимаю трубку, когда звонят с кодированного номера, в этот раз, как будто загипнотизированный, поднял ее.
- Это звонок в кредит из Тюрьмы Райкерс Айленд – сказал, железный автоматизированный голос робота.
Платить деньги за чужой звонок! Но, ведь, звонят из тюрьмы. А, вдруг, это кто то, не дай Бог, из моих друзей или родственников? В Америке так легко попасть в жернова системы правосудия и провести пару тройку незапланированных дней в тюрьме. Удовольствие не из приятных. Я поднял трубку.
- Брат! – кричал по русски незнакомый голос, - - Брат! Ты говоришь по русски? – спрашивал он меня.
- Да! – отвечал я, пытаясь понять кто со мной разговаривает за мои же деньги, вспоминая кто из моих знакомых говорит с такой интонацией.
- Брат! Запиши телефон! – потребовал голос и продиктовал номер телефона, который я послушно записал.
- Это телефон моей бабушки. Поздравь ее с праздником Благодарения и наври ей, ЧТО Я УЕХАЛ КУДА НИБУДЬ В Африку и вернусь не скоро. Что я в экспедиции. Пожалуйста брат! – попросил он, после чего, наконец, рассказал мне о себе.
Он отматывал пожизненный срок в тюрьме за убийство. Я не хотел знать всех подробностей, а он не хотел ими делиться. Воспринял я все совершенно спокойно. Не я судья. И не мне судить. Каждый предстанет перед Высшим Судом будет и каждому воздатся по заслугам его. Человек, которого звали Марк, рассказал, что хотел поздравить свою бабушку, которая живет в Нью Йорке, но так, чтобы она не узнала, где находится ее внук и выбрал такой способ – он просто набирал произвольные номера телефонов, начинающиеся на исконно русскоязычный код Бруклина «718», в надежде, что его соотечественник поднимет трубку и правильно поймет его просьбу. Надежде в тот день умереть не пришлось. Я пообещал Марку сделать все, что он просил.
Я набрал номер телефона. После нескольких гудков трубку подняли и приятный женский голос в старинном каком то дореволюционном стиле ответил по русски- Ягужинская у аппарата. Слушаю Вас.
Я поздравил ее с праздником и передал привет от ее внука Марка, который сейчас находится в ученой экспедиции в Африку, в качестве фотографа.
- Вы всенепременно обязаны придти ко мне! – повелевал женский голос на другом конце трубки. Я пытался найти предлог, чтобы отказать, но не мог сопротивляться ее настойчивости. Тем более, в голосе слышалась нескрытая грусть. Грусть по общению на языке родины. Мы договорились, что я приду к ней в гости в Четверг, на День Благодарения. Я записал координаты. Оказалось, она жила в комплексе домов для людей с низкими доходами, в не самом безопасном районе Бруклина. Поэтому я решил не ждать, когда наступят сумерки и мне придется играть с судьбой в лотерею – Встречу ли я на своем пути плохих парней или нет?, и я решил отправиться к Клавдии Васильевне, так звали эту женщину, днем.
Бруклинский район Ист Нью Йорк встретил меня недовольными лицами, грязью улиц, архитектурным уродством – высотками проджектами и чувством опасности, не покидавшем меня. В лобби пахло сыростью, испорченными продуктами и только что выкуренным косяком Мэри Джейн. Я поднялся в лифте, исписанным граффити на указанный этаж, и, подойдя к нужной квартире, нажал на кнопку дверного звонка.
- Открыто! Входите, милейший! – крикнули за дверью и я, толкнув дверь, переступил порог. Это была скромная и очень небольшая однокомнатная квартира, которой, давно уже, требовался капитальный ремонт. Уродливый шкаф у стены, купленный в дешевом скидочном магазине. Прогнувшаяся от старости кровать. И, единственное украшение квартиры – дорогой, старинный, дубовый, резной стол ручной работы, стоящий посередине квартиры, на котором столи два блюда с салатами и две тарелки с приборами.
- Вы, должно быть, Денис! – раздался голос за моей спиной. Я обернулся и увидел старушку с красивым, благородным лицом, которое никак не испортили даже морщины, с гордой, прямой осанкой, сидящую на старом, потертом инвалидном кресле.
Она смотрела на меня, как будто сейчас я находился не в самом центре Нью Йоркской нищеты, а, где нибудь в родовом питербуржском поместье. Сейчас, Ее Сиятельство Клавдия Васиьевна, позвонит в колокольчик. Мигом появится лакей в зелёной позолоченной ливрее и она прикажет ему сопроводить гостя в специально отведенную комнату.Мне стало стыдно и неловко. Я пришел в гости с пустыми руками. Я пришел в гости к женщине, страдающей от нищеты, но не подающей вида, что она испытывает жизненные неудобства и проблемы. К женщине, чей внук отсиживает пожизненное преступление за убийство. Я покраснел от смущения и спросил, где находится ближайший продуктовый магазин.
Я вернулся через час, увешанный сумками с продовольствием и цветами.
- С праздником Вас Благодарения! – поздравил я ее и вручил цветы с маленькой коробочкой с украшением из ювелирного магазина. Недорогой, дешевой безделушкой, чтобы хоть как то отблагодарить человека за оказанное гостеприимство.
На лице Клавдии Васильевны выступили слезы.
- Спасибо Вам Денис. Как Вас по батюшке? Денис Александрович. Спасибо – она была расстрогана подарком. Очевидно, что она даже не помнила, когда в последний раз ей дарили подарки, нежно прижав безделушку к груди.
Я накрыл ужин с уже приготовленной в кулинарии, традиционной индейкой и достал бутылку с вином и пакет сока.
- Кому сок, Любезный! – строго спросила Клавдия Васильевна.
- Вам – снова смущаясь ответил я.
- Мне! – возмутилась Клавдия Васильевна, - Сегодня мне только вина! – гордо ответила она и поднесла бокал.
Мы кушали индейку, которая показалась мне вкуснейшей в мире и запивали ее вином. Она оказалась чудесным рассказчиком, веселя меня смешными историями из жизни. Когда вино закончилось, Клавдия Васильевна, в ее глазах играли хмельные, задорные огоньки, предложила мне коньяк. Вернее, не предложила. Я заметил, что она никогда ничего не просила и не предлагала. В молодости она была явно властной женщиной. Поэтому, правильнее сказать, она сказала, что сейчас я обязан попробовать коньяк, который достался ей еще от отца и который она держала только для очень важных гостей. Да и то, ввиду ценности и старости коньяка, только одну рюмку. Судя по количеству коньяка в бутылке, важных гостей за все ее жизнь у нее было не так и много. Она плеснула мне большое количество янтарного напитка прямо в бокал после вина. А, потом, как только я выпил, добавила еще, налив себе порцию с размером с наперсток. Она очень не хотела, чтобы я уходил и всеми способами хотела меня остановить. Впрочем, я уходить и не собирался. Я чувствовал себя очень уютно в этой маленькой, бедной квартире в Нью Йоркском гетто в обществе с Клавдией Васильевной.
Она достала из шкафа старые, в красивом переплете, старинные, фотоальбомы, показыая,толстые, картонные, маленького размера, пожелтевшие от старости фотографии, запечатлившие ее родителей, молодость на которых она позировала с кавалерами в строгих костюмах и со своими подружками в красивых платьях. Потом она показала в фотографии ее детей: красивый, с благородным лицом, унаследованной от матери сын и красавица невестка. Они погибли в автокатастрофе, будучи уже в Америке. И ее внук Марк. Гордость семьи. Закончил школус отличием. Поступил в престижный университет. Потом бросил его. Появились непонятные друзья. В конце концов он был вовлечен в грязную историю с наркотиками, в которой ее внук, разумеется, был жертвой и который, в результате чего, больше всех пострадал – его отчислили из университета. Высшее образование Марк не получил. Работал на разных работах и очень любил фотографию. Она была так рада, что Марк сейчас в Африке, в составе ученой экспедиции и очень переживала, чтобы он не подцепил Эболу или еще какую нибудь заразу. Я успокоил ее и сказал, что Марку это не грозит. С фотографии на меня смотрел улыбающийся мальчик. Так же, как я, в очках. Кто бы мог представить, тчо через много лет он станет убийцей? Все это время Клавдия Васильевна, то и дело, поворачивала голову оценивающе смотря, как будто сравнивая меня с Марком.
Наступил момент прощания. Я ненавидел этот момент и очень не хотел покидать ее квартиру, решив, что Обязательно заскочу к ней на следующий день проведать. И вообще, с этого момента, я буду навещать ее каждый день. Клавдия Васильевна тоже не хотела расставаться.
- Денис! - Глаза ее были влажные от слез, - Прими пожалуйста от меня этот амулет. Это семейный амулет. Точнее его половинка. Когда две половинки сойдутся вместе получится одна дружная семья! – с этимим словами она сняла с шеи амулет и передала его мне. Это была половинка овала с двумя буквами «С» и «Е». Мы распрощались и я клятвенно пообещал зайти к ней на следующий день. Всю дорогу домой я вспоминал Клавдию Васильевну и ее внука. Что сподвигло человека на преступление? Как он смог переступить черту? Каково пожилой женщине находиться в полном одиночестве в чужой стране?
На следующий день, когда я приехал, чтобы навестить ее, я застал полицейского опечатывающего дверь ее квартиры. Рядом, на лестничной клетке собрались ее соседи.
- Ее нашли сидящей в кресле с улыбкой на лице – прошептала ее русская соседка, - Ее никогда не видели такой счастливой при жизни. Хотя бы умерла она счастливой. И про внука ничего не узнала.
Через полгода ко мне пришла маленькая посылка. Адресат мне был неизвестен. В посылке лежала половинка овальной формы амулета с тремя буквами «М», «Ь» и «Я». и записка «Привет из Райкерс Айленд. Спасибо за все. Марк».
Я соединил половинку подаренную Клавдией Васильевной с половинкой полученной по почте. Половинки сошлись в Знак Бесконечность со словом «Семья» посередине.
«Семья воссоединилась!» - вспомнил я слова Клавдии Васильевны и взял телефон - Алло! Тюрьма Райкерс Айленд? Я хочу назначить свидание с заключенным Марком Ягужинским. Это его брат.
Dennis Liba AKA Sediskin ©
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
бейся бейся головкой о стенку-может выбъеш зависть и злобу-а то Гетто-яврейское тебя совсем зазомбировало.